«Я за хорошие очень-очень маленькие пансионаты для пожилых»

— Вот я думаю про старческую деменцию. Или болезнь Альцгеймера. Не в смысле думаю, как о явлениях. А относительно возможности того, что так случится со мной, — говорит Елена Альшанская президент фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам».

С одной стороны, я знаю, что в таком состоянии очень плохо менять обстановку и очень помогает забота близких. Это то, что я знаю с точки зрения, условно говоря, клиентоориентированности и правильных установок. С другой стороны, я бы очень не хотела такого своей дочери.

Я вообще за хорошие очень-очень маленькие пансионаты для пожилых. Как в американских сериалах (где не про ужасы карательной психиатрии, а этак фоном показывают, когда герои там навещают второстепенных персонажей). Вот чтобы своя отдельная комната, без никаких соседей, сад с цветочками, утренняя гимнастика в саду и все такое.

Но, во-первых, у нас пока такого нет не за безумные деньги, которых у меня никогда не будет, потому что я работаю в сфере благотворительности (и это не фонд частного донора или госкорпорации).

Во-вторых, надо вовремя туда съезжать до выпадания в ту самую деменцию. Чтобы успеть привыкнуть, насладиться независимой жизнью на всем готовеньком. Непонятно, как вычислить момент, когда уже пора.

«Завещание на случай скоропостижной смерти у меня имеется»

Владимир Берхин, президент БФ «Предание». 

— Я очень боюсь момента, когда у меня откажет тело, — говорит Владимир Берхин, президент благотворительного фонда «Предание». — Если будут проблемы с телом вроде паралича или коляски, я бы, скорее, хотел не загружать этим близких. Но это я сейчас так благородно думаю, а чего захочу, оказавшись в инвалидном кресле, даже не могу предположить. Хотя вообще я с трудом принимаю заботу такого рода и в семье, наоборот, всегда был самым сильным.

Правда, завещание на случай скоропостижной смерти у меня имеется (оно, кстати, появилось после того, как один подопечный нашего фонда, уже, казалось бы, выкарабкавшийся из очень сложной ситуации со здоровьем, внезапно умер от оторвавшегося тромба), и в семье есть человек, который знает, где оно лежит. Можно и на случай инвалидности отдать какие-то распоряжения.

Я примерно знаю, как мог бы выглядеть пансионат, в котором мне хотелось бы провести последние годы жизни, если вдруг такая необходимость возникнет. Однажды я был в реабилитационном центре «Три сестры», и мне даже стало немножко обидно, что мне самому не нужна реабилитация.

Он выглядит, как хорошая гостиница, где вкусно пахнет, вкусно кормят, имеются разного рода развлечения, тренажёры и интернет. В общем, жизнь достаточно комфортна для того, чтобы сидеть и задумываться о том, как она несправедлива.

Про похороны… ну, хотелось бы, чтобы про меня там сказали много хороших слов. Не знаю, будет ли на тот момент это иметь для меня значение, но, скорее всего, — да. Я не против, чтобы меня кремировали. На посмертную участь, насколько знаю, это не влияет. Соответственно, пусть меня кремируют – всем будет проще.

Из распоряжений у меня сделаны имущественные, а из хозяйственных… ну, у себя в голове я время от времени меняю музыку, которая, как мне кажется, должна звучать на этой церемонии. Вообще тема собственных похорон стала занимать меня лет с одиннадцати, сейчас, поскольку по роду деятельности часто сталкиваюсь со смертью, я думаю об этом чаще.

Читайте продолжение статьи на портале Милосердие.ru