Самым тяжелым, как правило, является последний отрезок пути. Но одно дело - самому подходить к приближающейся смерти, и другое дело - оплакивать смерть любимых людей. Для умершего, для того, кто долго и тяжело болел, или для мгновенно скончавшегося человека все закончилось, но для тех, кто остался, все только начинается.
Для близких и родных людей он продолжает жить, в их воспоминаниях, они слышат его голос, на кончиках пальцев еще есть его тепло, и объятия помнят, сколько места занимал тот, кто совсем недавно был так любим и любил взаимно. И процесс принятия, чудовищной боли осознания, что тот человек больше никогда не вернется, к нему больше никогда не прикоснуться, займет долгое время.
Чувство вины перед умершим близким: как в нем разобраться?
Всегда ли эта вина — справедлива, или за ней кроется что-то другое?
Долго и неизмеримо больно и в каждую следующую секунду будет только больнее. С каждым выдохом горло и грудь будут сжиматься невидимой силой все сильнее, и в какой-то момент захочется кричать, вцепившись в их образ. Ведь с каждым выдохом мы будем их забывать. Каждое утро после потери сердце будет разрываться снова и снова. Каждый день после потери слезы будут все глубже выжигать узоры скорби на щеках. Потому что каждое новое утро мы будем их заново терять. Каждый чертов день эта дыра внутри будет становиться все больше, пока не превратит скорбящего в ничто.
Моего старшего брата убили когда мне было 14 лет. Мы были близки настолько, насколько могут быть близкими браться с разницей в 7 лет. Он был диким, взрослым, он рассказывал мне жуткие истории и учил играть в шахматы, он защищал меня от шпаны и отвешивал мне знатные подзатыльники. Он был тем еще засранцем, такой живучий бандитёныш в маленьком и злом городишке, побывавший во всех передрягах, какие только можно представить. И в тот момент, когда он решил взяться за ум - его убивают в случайной драке ночью, одним ударом в грудь.
Перед тем, как он вышел из дома, мы поругались так, что я орал ему вслед в подъезде: «Чтоб ты сдох!». Той ночью моего брата убили.
Время, которое нужно для понимания и принятия безвозвратности потери, для разных людей будет отличаться, факторов тому множество: характер отношений, вина перед тем, кто умер, собственное отношение к смерти и многое другое влияют на период горевания.
Мне потребовалось много лет, чтобы простить себя за те слова. Потребовалось много лет, чтобы я мог рассказать кому-то, что у меня был брат.
Но это рана, эта дыра где-то в тонком теле, появившаяся 20 лет назад, зарастает очень долго. И может быть, не зарастет никогда...
Что мы можем сталкиваясь с чем-то большим, что не в силах изменить? Смириться? Это вряд ли.
Мы можем научиться жить с этим горем - это правда, как правда и то, что со временем мы сможем улыбнуться, вспоминая те подзатыльники. И на огромной ране распустятся светлые цветы теплых воспоминаний, освещающие тьму.
Павел Сапожников, паллиативный онкопсихолог
Материал подготовлен с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.
Перепечатка материала в сети интернет возможна только при наличии активной гиперссылки на оригинал материала на сайте pro-palliativ.ru.
Запрещается перепечатка материалов сайта на ресурсах сети Интернет, предлагающих платные услуги.
Этот материал оказался полезным?
