«Мы учимся ценить каждое мгновение жизни»
Интервью с Ириной Владимировной Горячевой, руководителем хосписа «Бутово»«Мы учимся ценить каждое мгновение жизни»
Интервью с Ириной Владимировной Горячевой, руководителем хосписа «Бутово»Ирина Владимировна Горячева пришла в медицину в 16 лет. Начинала путь с санитарки, чем очень гордится. Сегодня Ирина Горячева — руководитель Государственного бюджетного учреждения здравоохранения города Москвы «Московский многопрофильный центр паллиативной помощи Департамента здравоохранения города Москвы» Филиал «Хоспис «Бутово».Сотрудники хосписа называют Ирину Горячеву «своим человеком». Сама она считает коллег и любимых пациентов главным достижением своей жизни.
Ирина Владимировна, почему вы выбрали для себя профессию медика?
Я в медицине с детства. Моя мама работала лаборантом. Я наблюдала за ее работой — мне это нравилось. После школы я поступила в 5-е московское медицинское училище на специальность акушерки и работала после окончания учебы в 23-м роддоме. Вышла замуж, родились дети, пошла работать в садик старшей медсестрой и диетсестрой по совместительству. Потом перешла работать в обсервационное отделение 2-го роддома, а еще через 4 года – в Научно-практический центр специализированной медицинской помощи детям имени В.Ф.Войно-Ясенецкого.
Ирина Горячева. Фото из личного архива
А как попали в паллиативную медицину?
Однажды к нам с проверкой приехала главврач Хосписа №3 Наталья Павловна Скворцова. Она спросила нашу главную медсестру, нет ли у нее подходящей кандидатуры для работы в хосписе? Так я и познакомилась с Натальей Павловной и в 2011 году начала работу в хосписе.
И не было никаких сомнений? Может быть, страха?
Нет, не было. Скорее, я боялась не работы в хосписе, а того, что не справлюсь с руководящей должностью.
Близкие тоже приняли мое решение. Мама сама всегда работала в онкологии, и ей была понятна такая работа — ведь изначально в хосписах лежали онкологические больные. Муж работал в милиции и тоже многое видел. Сестра моя — тоже медик. Все встретили мой переход в хоспис с пониманием. На семье мое повышение и новая работа никак не отразились. С нашими профессиями принцип принятия решений прост: «Надо значит надо».
На тот момент я уже училась в РУДН на высшем сестринском отделении.
И это было не последнее ваше повышение по службе. Вы возглавили хоспис.
В марте 2017 года все столичные хосписы объединились с Центром паллиативной помощи городского департамента здравоохранения под руководством Анны Константиновны (Нюты) Федермессер. Тогда нашим хосписом руководила Татьяна Владимировна Кравченко. После ее ухода на должность главного врача Центра паллиативной помощи в сентябре 2017 года я стала заведующим филиалом ЦПП — хосписом «Бутово», врачом-методистом.
Больше всего меня удивило и впечатлило отношение команды. Мы хоть и проработали вместе около 7 лет, но было страшновато — вдруг меня не примут в новой должности. С должности главной медицинской сестры уйти в руководители было морально тяжело. Я волновалась: будут ли наши врачи воспринимать меня как руководителя? Я боялась подвести коллектив.
Но все оказалось просто. И ни у кого не было никаких сомнений. Коллеги подбадривали: «Давай, мы всегда поможем!». Я еще раз убедилась в том, какая у нас слаженная дружная команда.
Конференция в хосписе. Фото из личного архива
Кто был для вас учителем в профессии?
Я думаю, это Татьяна Кравченко (Сейчас — главный внештатный специалист по паллиативной помощи по г.Москве). Мы с ней всегда разговаривали по душам. И всегда лейтмотивом наших бесед была мысль: кто, кроме нас? И этим главным советом я пользуюсь. Берем и делаем.
У вас уже большой опыт работы в паллиативе. На ваш взгляд, каковы главные личные качества людей, которые приходят работать в эту сферу?
Важно — хотеть каждый день учиться. Как в заповедях хосписа «Главное, что ты должен знать, что ты знаешь очень мало». Мы должны постоянно развиваться. В образовательных учреждениях не учат коммуникации, работе с человеческими эмоциями, страхами, горем, а нам в паллиативе это важно. Удовлетворив базовые потребности, обезболенный, пациент нуждается в духовной, социальной поддержки, мы должны уметь ее оказать.
Кстати, к нам сейчас активно идут и молодые сотрудники. Я всегда советую им адекватно оценивать свои силы. Готов ли ты с пониманием относиться к пациенту, к его родным. Понимать и принимать их. Мы можем научить правильному уходу, даже общению. А человечности, состраданию, мне кажется, научить нельзя.
Но при этом люди, которые у нас работают, меняются. Становятся другими. Более душевными, более принимающим.
А что именно меняет вас в этой работе? Может быть, постоянное знание, что пациенты ваши в какой-то момент уйдут из жизни? Мысли о потере, прощании с ними? Принятие самого существования смерти?
Мы учимся ценить каждое мгновение жизни. Это очень важное знание, которое обретает каждый, работая в хосписе.
Например, сейчас к нам пришла работать младшей медсестрой молодая девочка, она заканчивает медучилище, у нас проработала уже два года и очень хочет, чтобы ее оставили в хосписе. Худенькая, маленькая, но справляется! Ее отец тоже работает в сфере паллиативной помощи, в пожарной части хосписа. Как-то он мне сказал: «Она очень хочет тут работать, но я за нее боюсь, как она воспримет, как у нее получится. Но я рад, что она попала к вам. У дочери даже поменялся характер».
Вы знаете, даже в себе я чувствую изменения. Теперь я совершенно спокойно могу говорить с близкими о смерти. Объяснять, например, людям, что не надо перебивать человека, когда он рассказывает, как его похоронить. Лучше дослушайте. Раньше я действительно испытывала страх перед смертью, боялась об этом говорить.
Мы видим, как человек приближается к этому порогу. И есть порой лишь доли секунды, когда ты можешь сделать что-то хорошее для него. Есть время поговорить. Время что-то объяснить. Подержать за руку. Можно даже составить завещание. То есть помочь в любой сфере. И это важно делать.
Ирина Горячева с пациентом. Фото из личного архива
Наверное, не каждый сможет работать в паллиативной сфере? Это непросто и физически, и психологически.
Человек приходит к нам на работу порой сначала в качестве волонтера, чтобы понять, сможет ли он в этом работать, сосуществовать с этим, понимать пациентов и родных. Бывает, что и уходят. Мы не сердимся и понимаем. И даже просим: ребята, если трудно, скажите сразу. Может быть страх, могут быть какие-то некомфортные организационные моменты. Люди говорят правду, и за это им большое спасибо. В итоге мы не ошибаемся, когда берем на работу человека, принявшего решение идти в хоспис.
Чтобы наши сотрудники не выгорали, мы стараемся переключать их эмоции. Выезжаем всем коллективом за город отдыхать, берем на выходные путевки. Нужен выход эмоций, и мы поем, танцуем, плаваем, скачем, бегаем. Сами друг друга поддерживаем. Когда видим, что кто-то устал — говорим: иди, отдыхай 2-3 дня. Или, например, разбиваем отпуск не по две недели, а даем человеку возможность отдохнуть три недели, чтобы восстановиться.
Кроме сотрудников, работающих непосредственно в хосписе, у вас есть и выездная паллиативная служба. Какова сейчас ее нагрузка?
Раньше у нашей выездной службы было больше подопечных, сейчас их распределили по другим службам. Мы курируем около 1000 пациентов. Это хорошо. Теперь врачи могут больше находиться на выезде, не надо торопиться, можно побыть с пациентом и его родственниками, пообщаться полноценно, выписать нужные рецепты.
Раньше врач обслуживал какой-то конкретный участок, теперь такой привязки нет. Мне кажется, это правильнее, если один врач, обследуя пациента на выезде, что-то упустил, другой заметит, таким образом, обеспечивается тщательная работа с пациентом. Мы на связи в любое время суток, сам пациент или его семья могут и днем, и ночью позвонить в хоспис, связаться с врачами стационара или выездной службой, получить необходимые консультации и помощь.
Что вы считаете своим самым большим достижением?
Моя команда — мое главное достижение в профессии. Когда наш хоспис перепрофилировали под пациентов с covid-19, никто не понимал, что это за болезнь, как правильно лечить, что нужно делать. Нужно было организовать работу в «красной зоне» и не перестать видеть человека в пациенте. И у нас это получилось. Наша работа в 2020 году показала, на что способен каждый. Я счастлива, что рядом со мной работают такие удивительные люди, настоящие профессионалы.
В любой карьере, судьбе есть переломные моменты, они были у вас?
Скорее всего, как раз ситуация 2020 года, пандемия коронавируса и изменение нашей работы и стало для нас таким переломным моментом. Это точно у нас все сломало. Даже цветы наши стали чахнуть, все сбилось. Но мы смогли перестроить и себя внутри, и сам хоспис.
В хосписе 30 коек, и сейчас на них — только наши пациенты с коронавирусом. Остальных пока отправили в другие хосписы. Ровно год уже мы работаем в таком режиме.
Это непросто и для нас, и для наших подопечных. Ведь мы в СИЗах, в масках — пациентам тяжело морально. Они не видят наших лиц, не могут нас потрогать. Все в перчатках. Нельзя гулять по территории, нет концертов и праздников. Но у нас «красная зона». Сейчас нельзя иначе.
Ирина Горячева на обходе. Фото из личного архива
Вы очень тепло отзываетесь о пациентах. Наверное, судьба каждого для вас — особая история?
Да, это так. Пациентов у нас не так много, и сама специфика работы приводит к тому, что ты знаешь о каждом все — всю его жизнь. Например, есть у нас 97-летняя пациентка Людмила Михайловна. Ветеран двух войн, замечательная женщина. Свой юбилей 95 лет — 5 августа 2019 года — она захотела отпраздновать именно у нас, в стенах хосписа. И мы привезли ее из дома. Когда мы ее спросили, почему, она сказала: «Очень хочу с вами встретить свой день рождения. Вы — мой дом». Пока с Людмилой Михайловной работает наша выездная паллиативная служба, а после окончания карантина мы снова положим ее к нам.
Я помню пациентку еще первых дней моей работы в хосписе. Анна Захаровна целыми днями была около медсестер. То с одной посидит, поговорит, то на другом посту чай выпьет. И это было нормой — такое внимание друг к другу.
Особой подопечной для каждого из нас стала Оля, молодая девушка, сирота. Оля поступала к нам периодически из ПНИ с ухудшениями. Все сотрудники к ней относились как к дочери, а она нас мамами называла. Такая вот «дочь полка».
Помню, она любила из цветной бумаги делать закладки в книги, косички такие, дарила всем-всем. Уже в последние месяцы жизни учила нас, как плести закладки своими руками, хоть руки ее тогда уже плохо слушались. Уходила Оля в хосписе, буквально у нас на руках. Когда она ушла из жизни, все рыдали. Ее очень любили.
Как живут эти люди, понимая, что их ждет уход из жизни? Осложняет ли эта ситуация ваши взаимоотношения с пациентами?
Думаю, нет. Наши медсестры и волонтеры создают им такой образ жизни, что они спокойны и живут хорошо. Это общение, атмосфера покоя, духовное общение. Все как дома: чаепития, настольные игры, разговоры. Жизнь у нас кипит вовсю. Сейчас, из-за пандемии, стало немного сложнее, но стараемся сохранять этот стиль жизни.
Если пациент начинает уходить, мы сообщаем об этом родственникам, чтобы было время попрощаться.
Родственники навещают наших подопечных, но есть и такие, кого близкие забросили. Или бездомные, социальные пациенты. Конечно, им одиноко. Но мы создаем для них уют, заменяем им семью. Когда видишь, что получается, становится тепло на душе. Очень важно, чтобы человек чувствовал, что он не один, что его искренне любят.
К нам приходят работать люди особого склада. Других тут нет. Они любят людей. Умеют по-доброму к ним относиться. Они честны и трудолюбивы: заворачивают рукава, идут и делают. У нас нет такого: «это не моя задача». У нас во всем взаимная поддержка. Здесь задерживаются только те, кто искренен. Только те, кто плечом к плечу.
Бывают ли моменты, когда вас покидает вдохновение, силы?
Вдохновение дает сама работа. Она уже стала частью моей жизни. 24 часа в сутки телефон на связи. Даже на даче всегда в одежде должны быть карманы, чтобы положить телефон, чтобы быстро ответить на звонок. Но это не пугает. Это норма. Я и нашим сотрудникам объясняю: будьте всегда на связи.
Пожалуй, моменты, когда ты теряешь силу духа, были связаны для меня с потерей коллег. Я морально сильный человек, мало что выбивает из колеи. Но это есть то, что невозможно изменить. Сложно терять. А внезапная смерть молодых людей — вдвойне тяжелое испытание. Когда уходят пациенты, это объяснимо. Но осознать и принять внезапный уход твоего коллеги, полного сил, — это больно. И самое страшное — что ты не можешь ничем помочь, от тебя ничего не зависит.
О чем вы мечтаете?
Очень хотелось бы, чтобы люди болели меньше. Чтобы их не бросали. Чтобы были близкие, которые могут в любую минуту помочь, чтобы были рядом. Даже в хосписе.
Чтобы люди были более душевными. И больше знали о возможностях помощи своим близким. Сейчас паллиативный уход можно осуществлять и дома, и порой выездная паллиативная служба может помочь даже более эффективно, чем стационар: ведь человек находится в родных стенах. А мы всегда поможем.
