Ирина Корнеевская. Фото Игоря Брука

Российское издательство «Олимп-Бизнес» выпустило книгу «Когда умирает близкий». Как отмечает ее автор Ирина Корнеевская, дети тяжело переживают смерть близких людей, но часто им не хватает от взрослых внятных ответов и объяснений этого явления, и тогда они вынуждены проживать свое горе без поддержки. Однако говорить на тему смерти с детьми нужно — надо только знать, как правильно. Книга помогает взрослым и детям вместе искать ответы.

Ирина Корнеевская — журналист-фрилансер, публиковалась в изданиях «Холод», The Village, Mel.fm. Главный редактор исторического и генеалогического медиа Familio.media.

Как вообще возникла тема горя, горевания в вашей жизни? И тема проживания горя ребенком? Это был какой-то личный опыт?

Когда моему ребенку было года 3-4, он начал задавать первые вопросы об этом. Однажды он в страхе уткнулся мне в плечо и сказал: «Я не хочу умирать». Я очень растерялась. И вспомнила, как долго в детстве эта тема была болезненной для меня, хотя мои родители все хорошо объяснили, и не было каких-то травмирующих событий. Просто мне очень долго было страшно от мыслей о смерти как явлении. И так возникла идея: попробовать в книжке просто и честно объяснить ребенку, что смерть — это неизбежная часть жизни. 

Позже, в ходе моего общения со специалистами, идея трансформировалась в книжку для ребенка, который столкнулся с утратой близкого. Психотерапевты, которые работают с семьями, проживающими этап горевания после потери, говорили, что без запроса лучше не заводить подробных разговоров с ребенком. Нужно отвечать на конкретный вопрос, до которого ребенок «дорос» сам. Но есть и более сложные ситуации. И ребенку, у которого умер близкий, действительно нужно спокойно и честно рассказать о том, что случилось, почему это случилось и как жить дальше.

Внутри этого трагичного события даже взрослые могут растеряться и не справиться с тем, чтобы построить корректный разговор с ребенком. Дети могут еще вообще не понимать, что такое «умер».  Они часто достраивают неизвестное своими фантазиями. А взрослым и самим больно. При этом у каждого из нас внутри «сидят» стереотипные нечестные слова, которые мы слышали от взрослых в своем детстве. Было принято считать, что ребенок «все равно ничего не понимает», поэтому и не надо объяснять детали. Когда, например, горюющий отец не рассказывает детям о гибели матери, а говорит «она в больнице» или «уехала в долгое путешествие». Ну или просто любой из посторонних взрослых на похоронах может сказать ребенку что-нибудь странное, вроде «твой дедушка будет всегда смотреть на тебя с неба». А это как раз не успокаивает, а рождает тревогу.

Фрагмент из книги «Когда умирает близкий»

Простые и доступные объяснения этих сложных явлений на самом деле существуют. И если у нас с этим работают лишь отдельные специалисты, сопровождающие умирающих людей и их семьи, то в других странах есть масса инструкций, памяток, брошюр, групповых занятий и много чего еще, помогающих людям пережить утрату.

В ходе собственных исследований я обнаружила, что на российском рынке уже есть довольно много хороших книг о смерти, но все они художественные. В то время как детских нон-фикшн книг о смерти на английском языке — безумное множество. Это направление — доступно и честно рассказать ребенку об «ordinary terrible things» (обычных ужасных вещах) — довольно развито за рубежом. Многие западные благотворительные организации издают книжки о ситуациях и темах, с которыми они работают. Например, такие: Karen Adams «Your Cancer-Fighting Friend», Nicholas Allan «A poignant, heart-warming story for everyone who has ever owned a pet», Sue Barraclough «I Know Someone with Cancer», Victoria Barton «Joe has Leukaemia», Ann Couldrick «When Mum or Dad has Cancer».  А вот подобной книги на русском языке не хватало.

Иллюстрация к книге «Когда умирает близкий»

Как бы вы сформулировали, какова цель, миссия вашей книги? Чем и как она может помочь?

Мне хочется надеяться, что это comforting book — так называемая «книга для утешения».  Смерть меняет привычное устройство жизни ребенка и семьи, поэтому важно найти точки опоры, которые помогут пережить горе. Уход близкого, родного человека вызывает очень сильные чувства. Поэтому важно найти способы выразить их, не прятать — и не отказывать себе в них, потому что они очень естественны.

А кто ваш читатель? Это только дети, или дети и взрослые, семья?

Да, ребенок может читать книгу и проходить задания вместе со взрослым. Об этом я упоминаю во введении: «Когда близкий человек умирает, дети смотрят на взрослых рядом, чтобы осознать, что произошло. Ребенок переживает сложные сильные чувства, и ваша поддержка поможет ему понять, что они значат и что с ними делать. Когда вы сами переживаете горе, разговор с ребенком о смерти может быть особенно трудным. Но он очень важен: чем больше мы об этом говорим, тем меньше боимся. Смерть не должна стать для ребенка чем-то таинственным, о чем нельзя говорить. Чтобы справиться с трудным периодом горевания, ребенку нужны прочные отношения с близкими, честный открытый разговор и доступные способы выразить свои чувства и мысли».

Ребенок, наверное, воспринимает горе более остро, чем взрослый? Но не умеет высказать чувства, и от этого ему еще более мучительно? Или не так? По вашим наблюдениям, как дети проживают эти болезненные чувства, что может помочь им выйти из этих переживаний?

Вряд ли можно сравнивать, кто воспринимает горе острее. Дети воспринимают все иначе просто потому, что их мозг еще не полностью развит. Другое дело, что ребенку очень важна связь с близкими, их простые и понятные объяснения, чтобы понять, что происходит. У ребенка может возникать много вопросов. Например, как говорит научный консультант книги, психолог «Дома с маяком» Алена Кизино, дети спрашивают: «Где человек, который умер?», «Что с ним произошло?». Подростки пытаются понять, как они будут жить без одного из родителей, как изменится их жизнь. А малышей интересуют простые физические вещи: «Дышит человек или не дышит?»,  «Темно ли ему в гробу?»,  «Почему он холодный?».

Культура замалчивания или «шиканья», если ребенок спрашивает что-то не то или ведет себя как-то «не так», мешают ему разобраться в ситуации и в своих эмоциях.

Чей опыт вы брали на заметку, какие истории, может быть, изучали, с кем проводили интервью или опросы?

Помимо изучения опыта других стран, я проводила интервью со специалистами, которые работают с умирающими и их семьями. В работе над книгой мне помогли Алена Кизино, психолог «Дома с маяком» , и Антон Кузнецов, онкопсихолог Центра детской онкологии и гематологии Свердловской областной областной больницы, специалист благотворительной общественной организации «Вместе ради жизни». 

Конечно, я говорила и с теми, кому такая книга могла бы быть нужна, и даже с хорошими учителями физики и биологии — хотелось понять, возникает ли в их практике эта тема, и как они об этом разговаривают с детьми. У преподавателей этих естественных наук есть взгляд на смерть с точки зрения предмета, который они преподают. Хотя, конечно же, на уроках речь об этом заходит не так часто. Но они владеют способом объяснения явлений мира детям, поэтому я попросила отвечать мне именно на этом «языке». Их рассуждения о смерти очень помогли, например, в ходе подготовки главы «Что такое “умер”».

Иллюстрация к книге «Когда умирает близкий»

Мне запомнилось, что с каждым из педагогов в разговоре мы очень быстро приходили к их личным историям о смерти близкого. Думаю, это связано как раз с тем, что у нас не принято говорить об этом, людям не хватает этой возможности, а в нашей беседе она появилась. Еще больше я убедилась в этом, когда посетила встречу Death cafe — это явление известно в других странах, недавно и в России появились инициативы. Это место, где собираются люди, которые хотят поговорить о смерти и могут говорить там что угодно. В Екатеринбурге такие встречи проводит психолог Илья Петрикин, который немного модерирует разговор так, чтобы все могли высказаться и всем было комфортно. Опять же — у каждого из участников есть своя история, боль, тревога или вопрос, на который не получается найти ответ в одиночку.

Финалом моих полевых исследований стало участие в лаборатории Уральской биеннале современного искусства, которую проводил социолог Дмитрий Рогозин. Мы с другими участниками должны были попытаться разговорить обычных прохожих на улице, поговорить с ними по душам, дойдя до темы смерти. Два интервью, которые взяли я и моя напарница Даша, попали в итоговый аудиоспектакль лаборатории. Мы говорили с женщиной, которая в пять лет пережила паралич, казавшийся неизлечимым, но все же через некоторое время прошел, а также с медбратом Екатеринбургского хосписа.

Меня удивили рассказы специалистов о том, как много людей буквально блокируют для себя тему смерти — даже люди в терминальной стадии неизлечимого заболевания. Онкопсихолог Антон Кузнецов рассказывал, что многие его пациенты в первые несколько приемов будто бы отказываются признавать, что скоро умрут. И даже если эти люди говорили об этом, то казалось, что они не понимают, не принимают ситуацию внутри себя.

Еще одна проблема — невозможность для умирающего человека поговорить об этом с близкими. Довольно часто случается, что человек знает, что скоро умрет, хочет поговорить об этом с самыми родными, а в ответ слышит: «Да что ты, нет, ты будешь жить еще долго». Так у последней черты человек лишается шанса говорить прямо и откровенно, поделиться своими мыслями, переживаниями, сказать самое важное, попрощаться.

Мне также очень помогла тесная работа с редактором Катей Сабировой — мы с ней долго работали над формулировками и хотели сделать тексты максимально бережными. Было здорово сидеть над каждым словом и думать, не ранит ли оно читателя.

Как помогло вам сотрудничество со специалистами, в том числе с Аленой Кизино?

Я журналист, а Алена Кизино — профессионал в работе с утратой. Нам нужна была ее экспертиза. Помимо знаний, Алена владеет конкретными техниками, поэтому помогла нам с заданиями. Также Алена оценила текст с точки зрения уместности и корректности. Я очень рада, что познакомилась с Аленой и что она согласилась участвовать в этом проекте. Работая с такой тяжелой темой, Алена остается чуткой и сочувствующей, это восхищает. 

Книга построена не просто повествовательно, это некая рабочая тетрадь. А почему так сделано? Какую задачу вы ставили перед книгой?

Фрагмент из книги «Когда умирает близкий»

Я бы хотела сказать, что это моя гениальная идея, но это не так. Опять же во время ресерча я увидела, что пособия в таком формате делают очень многие организации, это распространенная штука. И Алена Кизино подтвердила, что это очень удобный и легкий формат, который нравится детям.

Книга помогает ребенку прожить этап первого осмысления смерти и справиться со страхом и отчаянием. В ней есть упражнения, которые дают возможность признать и проработать свое горе — и ребенку и взрослому. Подготовиться к изменениям, которые несет потеря близкого, и настроиться на хорошее в будущем.

Есть ощущение, что такая книга легко бы была принята за рубежом, а в России, наверное, тему книги и ее содержание не всегда встречают с одобрением? Как это ложится на российскую действительность? Как читатели воспринимают книгу, какие отзывы вы получали?

Да, это непростая тема. Например, одно издательство посчитало, что это слишком смелая штука, и не взялось за этот проект. Поэтому я очень благодарна издательству «Олимп-Бизнес», что они рискнули и издали мою книгу-тетрадь. Мы с редактором Катей Сабировой и иллюстратором Александром Кошелевым получали отзывы от друзей и знакомых. Они прочитали книгу и делились впечатлениями, замечая, что это очень важная тема и что получилось классно. А на страницах книги в интернет-магазинах я чаще встречаю отзывы школьных психологов. Они благодарят за книжку и говорят, что иногда в их практике случается так, что у ребенка умирает близкий, и теперь эта книга очень поможет им в работе. Это круто, мы на это надеялись. 

Иллюстрации и фрагменты книги предоставлены издательством «Олимп-Бизнес». 

Материал подготовлен с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.