Бабушкино горе
Как пожилые люди переживают смерть любимых внуков? Как им помочь пройти это жизненное испытание Бабушкино горе
Как пожилые люди переживают смерть любимых внуков? Как им помочь пройти это жизненное испытаниеСмерть близкого человека всегда переживается как трагедия. Но смерть ребенка – это глобальное, страшное, непереносимое горе. К тому же для бабушек и дедушек это еще и нарушение хода жизни, потому что в норме сначала должны уйти они, потом состариться дети, а внуки должны вырасти, закончить школу, жениться и родить им правнуков. Старики говорят: «Мы уже прожили свою жизнь, а им бы жить и жить. Почему так?!»
На эту сложную тему размышляют Елена Кандыбина, психолог, координатор благотворительного фонда «Здесь и сейчас», Лариса Пыжьянова, кризисный психолог, сотрудник Детского хосписа Московской области «Дом с маяком» и психиатр Николай Амбарцумов.
Грандмама и грандпапа
«Есть мнение, что настоящими родителями мы становимся только для своих внуков, — говорит психолог Лариса Пыжьянова, – когда в жизни уже нет спешки и суеты, когда мы не пытаемся совместить самореализацию с образованием детей и не стараемся соответствовать чужим представлениям о воспитании. К тому же часто молодым родителям надо строить карьеру, личную жизнь, вообще очень много всего надо. Зато для многих пожилых людей основой жизни становится безусловная любовь к внукам, помноженная на опыт и мудрость».
Неспроста по-английски бабушка и дедушка означает «большая мама» и «большой отец» — соглашается психиатр Николай Амбарцумов. Во многих семьях именно старшее поколение воспитывают внуков, и если случается трагедия, часто единственный человек, кто сохраняет разумный и трезвый взгляд на жизнь, это бабушка. Но иногда бабушка — как раз тот человек в семье, кто очень сильно страдает. По мнению Николая, переживания, связанные со смертью внуков, очень зависят от того, как бабушка и дедушка к ним относились: «Если они видели внука пару раз за всю жизнь, это одно, а если были фактически его вторыми мамой и папой, то, конечно, их горе безмерно».
«Господи, возьми меня, но его оставь»
Лариса Пыжьянова рассказывает: «В своей практике работы в МЧС и детском хосписе я видела, что у пожилых людей острых реакций на горе меньше, чем у молодых. Это не потому, что они стали менее чувствительны или уже сами близки к смерти и поэтому ко всему относятся более спокойно. Нет, конечно. В любом возрасте невозможно спокойно относиться к смерти любимого человека, тем более, к смерти ребенка. Но у стариков за плечами огромная жизнь, в которой было много всего разного, и взгляд на жизнь у них уже чуть более сверху, чем у молодых».
Лариса вспоминает, как она работала с семьей, в которой трагически погиб молодой человек. Его родители были в очень остром горе, они вообще не могли находиться рядом с гробом, а дедушка и бабушка все время были с умершим внуком. «За это время я узнала всю их жизнь. Им тогда очень важно было делиться воспоминаниями. Оказывается, они внука фактически сами вырастили — забрали маленького, потому что родители учились в другом городе, и личная жизнь у них была непростая. Мальчик для стариков действительно был как второй сын. Они оба сидели у гроба без слез, но за этой внешней тишиной было столько боли! Только у пожилых людей можно увидеть эту бесконечную, глубинную, тихую боль и услышать слова: “Почему я не могу лечь вместо него? Я бы с радостью. Это было бы для меня самым лучшим итогом жизни – поменяться с ним местами”»
В этом, по мнению Ларисы, нет слабости или сломленности, а есть настоящее смирение: «Как-то бабушка подопечного ребенка детского хосписа мне сказала:
“Я долго считала, что смирение очень плохо. Смириться — это быть слабой, опустить руки. А потом я поняла, что смириться — это научиться жить в мире с той реальностью, о которую ты можешь разбиться, но все равно ничего не изменишь”.
Тогда, на похоронах юноши выступал его начальник. Он говорил какие-то правильные слова, и вдруг мать погибшего мальчика бросилась на него, схватила за лацканы пиджака, стала трясти и кричать. Понятно, что это был момент шока. Никто не посмел к ним подойти. А дедушка, который сидел рядом со своим внуком, вздохнул и печально произнес: “Кричит, проклинает, хочет найти виноватых. Думает, что ей от этого легче станет. Не станет. Что же поделать? Молодая она еще”, — и опять повернулся к своему внуку и снова стал гладить его руку».
Настоящие друзья
Вообще, любая чужая смерть — это своего рода контакт с собственной смертью, говорит Николай Амбарцумов. «Существует два типа психологические защиты от трагедии смерти — вера в собственное бессмертие и вера в Спасителя, то есть некое детство или религиозность. С возрастом вера в собственное бессмертие снижается, а вот религиозность помогает перенести горе от потери легче».
В моей практике, рассказывает Лариса, было несколько случаев, когда дедушки и бабушки умирали вскоре за своими внуками. В одной семье дедушка был для своего внука действительно «дедом мечты» — они очень друг друга любили, много времени проводили вместе, были настоящими друзьями. После смерти мальчика на 40-й день дедушка умер.
Во втором случае бабушка умерла ровно за месяц до смерти своего внука. Мальчик заметно ухудшался, все понимали, что ему осталось жить немного. Она до конца была в сознании и утешала свою дочь: «Ты не плачь. Я сейчас умру, это правильно. Я там встречу нашего мальчика, чтобы он не один туда шел, он у нас еще маленький. Поэтому я должна уйти вперед. Я его из роддома встретила, я его и там должна встретить».
И в первом, и во втором случае, как бы это ни парадоксально звучит, смерть бабушек и дедушек стала для родителей умерших детей каким-то утешением в том плане, что теперь им спокойно за ребенка, он теперь там не один, он с любимым дедушкой, его там встретила любимая бабушка, они вместе.
Жизнь, в которой была страшная история
Я знаю семью, рассказывает психолог Елена Кандыбина, где от тяжелого заболевания умерла маленькая девочка. Бабушка много плакала, бесконечно вспоминала о ребенке, а мама девочки считала, что так нельзя. Она так и говорила бабушке: «Хочешь тоже умереть? Сколько можно лить слезы?» Она даже на похоронах запретила бабушке плакать.
Но, на самом деле, эта бабушка проживала горе, как говорят психологи, экологично. Это страшное событие в итоге стало частью ее личной истории, в которой было всякое, в том числе и это ужасное горе. Но, плача, проживая, бабушка сохранила целостность жизненной линии. Она была условной Марией Ивановной до рождения внучки, Марией Ивановной, которая узнала о болезни внучки, Марией Ивановной, которая плакала и проклинала смерть, и Марией Ивановной, которая через два года помнила обо всей этой ситуации — она все время была одной и той же женщиной, в жизни которой были разные события.
Да, она сильно горевала, ей было очень плохо, больно, но это событие, эти эмоции она переживала. Отчасти, потому что у нее была память о традиции, о том, как было принято делать, когда с тобой случается такая беда, и накрывают тяжелейшие чувства. У нее был опыт с детства, и она это пережила с помощью старинных способов. Она наверняка страшно кричала, потому что было невыносимо. Может, она бросалась к знакомым людям, рассказывала, рассказывала, вела себя с социальной точки зрения просто неприлично, потому что ее чувства были ужасные. Но она их прожила.
Чтобы тревоги было меньше
Елена Кандыбина говорит, что вместе с трагическим событием смерти внука у пожилого человека может возникнуть страх собственной смерти и начаться так называемый «кризис конца жизни», который ощущается как бессмысленность всего, что было раньше. Смерть ребенка, к которому бабушка и дедушка были привязаны, о котором заботились и взрослению которого радовались — это такая трагедия, которая как будто уничтожает все другие жизненные события и достижения.
Потеря жизненных смыслов может привести к депрессии и восприятию настоящего и будущего как опасного, пугающего. В этом случае бабушки и дедушки начинают сильно тревожиться за оставшихся членов семьи — детей и других внуков. Они постоянно созваниваются с ними, возражают против поездок, даже не очень дальних, и могут заболеть в моменты сильного стресса.
«У меня недавно была консультация, тот не очень частый случай, когда пожилой человек обратился к психологу. У этой женщины несколько лет назад умер внук, он довольно долго получал паллиативную помощь. Она рассказала, что запретила себе горевать и плакать, чтобы не расстраивать дочь. Она пришла к психологу с вопросом, как избавиться от постоянной тревоги за здоровых внуков. Ей все время кажется, что они тоже заболеют: “Я рационально, логически все понимаю, что так нельзя, но не могу с собой справиться”.
В такие моменты хорошо бы сделать жизнь пожилых родственников более предсказуемой — больше рассказывать о своих планах, о том, что происходит на работе, попросить детей рассказать о событиях в школе и детском саду, делать на телефоны фотографии тех мест, в которых были и показывать бабушке и дедушке. Такие разговоры не только позволяют пожилым людям стать в трудный момент спокойнее, но и объединяют семью, дают возможность лучше узнать друг друга, укрепляют близкие отношения».
Мое горе горше
К сожалению, часто после случившейся в семье трагедии внутрисемейные отношения наоборот обостряются, появляются разногласия как по вопросам, связанным с проживанием горя, так и по ведению домашних дел. Старшие родственники могут упрекать мать или отца в недостаточной скорби или наоборот, в том, что они слишком сильно переживают и уже необходимо отвлечься. Разногласия могут касаться ритуалов похорон, оформления могилы, того, как распорядиться вещами, оставшимися от ребенка, и многих других вопросов.
Хорошо бы помнить, считает Елена Кандыбина, что в этот момент тяжело всем, и часто раздражение и споры становятся заменой проживанию беспомощности, которая возникает при мыслях о смерти ребенка. Никто уже ничего не может поправить, но это так невыносимо, что хочется хоть что-то сделать и изменить. И тут, к сожалению, бытовые конфликты помогают проявить свое «Я».
В этом случае важно, чтобы у старшего поколения сохранялась своя зона ответственности, те вопросы, где они остаются авторитетом, где к ним прислушиваются, спрашивают совета. Это может сослужить хорошую службу и родителям ребенка — бабушки и дедушки прожили длинную жизнь, имеют богатый жизненный опыт и могут подсказать что-то полезное и не всегда известное самим родителям.
Лариса Пыжьянова напоминает, что дедушки и бабушки, оплакивая любимого внука, еще сильно страдают за своих детей, которые потеряли ребенка. Это тоже очень тяжело. И это то, что не всегда понимают молодые люди. Она слышала от молодых мам: «Это я потеряла ребенка, это мой ребенок умер. Это я мать, мне больнее всех. Да, моя мама говорит, что ей тоже больно, потому что она потеряла любимую внучку, еще и за меня переживает как за дочку, потому что я страдаю, но все равно мне больнее». В горе мы часто бываем жестоки.
Это то, что может разорвать семью изнутри, когда кто-то один будет считать свое горе самым большим, забирая себе право на горевание, при этом обесценивая переживания других членов семьи.
Так бывает в начальный острый период, когда боль такая сильная, что хочется ее переложить на другого. Лариса уверена, что очень важно думать не «мне тяжело, мне плохо, я страдаю», а мы — мы все. «Мы все, кто любил нашего ребенка, страдаем, нам всем плохо, нам всем безумно тяжело, одиноко и страшно. Мы можем сохранить себя и сохранить семью, если сможем перенести это вместе, не разделяя на твои и мои переживания. Это наши переживания, это наша любовь к ребенку, это наше горе, и понесем мы его вместе, тогда мы выстоим».
Депрессивное состояние
Надо понимать, продолжает Елена, что смерть ребенка способна столкнуть в глубокую депрессию даже совершенно бодрого, здорового, трудоспособного человека. А старики находятся в еще большей зоне риска. Поэтому, если пожилой человек замкнулся, перестал выходить из дома, мало ест, все время спит или, наоборот, почти не спит, стал многое забывать, заговариваться или все время навязчиво говорит только о каком-то одном событии, совершает странные поступки или общается с людьми, которые обещают несбыточное (гадалки, колдуны), то будет полезно обратиться к врачу и провести обследования.
Сильный стресс может спровоцировать у людей старшего поколения начало неврологических заболеваний или тревожных расстройств. В этом случае важно вовремя начать лечение.
Конечно, никакие таблетки не отменят горевания, человек не будет чувствовать так, как будто ничего не было. Но медикаментозная помощь изменит ситуацию патологического горя — пожилой человек будет плакать, он может злиться, искать виноватого — врачей, родных, говорить, что родители недосмотрели. Может быть, в какой-то степени винить себя. Но постепенно его горе станет менее невыносимым.
Хотя, утверждает Николай, возникновение у стариков ситуационной депрессии встречается не чаще, чем у родителей умершего ребенка. «Бабушки бывают разного возраста, одно дело, когда ей 40, что встречается не так уж редко, а другое, когда ей за 80, — уточняет Амбарцумов, — Тут надо рассматривать каждый случай отдельно, общих советов нет. Например, 20-летняя женщина, потеряв ребенка, вполне вероятно будет страдать иначе, чем ее умудренная жизнью 45-летняя мама».
Старикам очень важно поговорить о своей смерти
Лариса Пыжьянова считает важным отметить, что часто смерть ребенка провоцируют у дедушек и бабушек разговоры об их собственной смерти. Они пытаются донести до своих детей: «Я уже старая, я тоже скоро умру, и я бы хотела, чтобы меня похоронили там-то. У меня деньги отложены. Я хочу оформить завещание». «В большинстве случаев, с которыми я сталкивалась как психолог, у людей это вызывает острую негативную реакцию по отношению к своим пожилым родственникам. Выражается это примерно так: «Что же это за издевательство? Мы ребенка похоронили, у нас горе, голову поднять нельзя, а тут еще мать или отец, или оба сразу начинают про свою смерть рассуждать, где их похоронить и как их похоронить, что они тоже скоро умрут».
Лариса говорит, что бывает достаточно сложно объяснить, что это никакое не издевательство. «Иногда молодые люди начинают это трактовать так, что старики просто тянут на себя внимание, раздражаются на своих родителей, когда те заводят разговоры о смерти.
Я могу из своего опыта сказать, что когда моя мама заводила эти разговоры, мне тоже было невыносимо тяжело все это слушать. В силу того, что я много училась, разговаривала с людьми, консультировала и детей, и родителей, и дедушек, и бабушек, очень много изучала материалов на эту тему и сама в целом очень хорошо представляю край жизни, я теперь знаю, что осознание ее конечности и понимание своей смертности очень важно.
Смерть ребенка ломает условную схему мира, когда старики должны умирать раньше молодых, и поднимает вопрос жизни и смерти очень остро. В такие моменты пожилым людям становится очень важно поговорить о своей смерти».
Коротко о главном: как помочь?
- Разговаривайте с бабушками и дедушками. Они вряд ли пойдут к психологу и знакомых у них может быть не так то много, а потребность выговориться есть. Говорите с ними даже если они заводят разговор о смерти.
- Попросите всех, кого возможно больше общаться с бабушкой или дедушкой — приходить попить чаю, вместе посмотреть фотографии, утешить. Люди не должны оставаться один на один со своим горем.
- Постарайтесь, чтобы пожилые люди продолжали заниматься рутинными делами – ходить в магазин, готовить, гулять с собакой или сажать саженцы для дачи.
- Хорошо, если удается найти для бабушки и дедушки способ быть полезными – побыть с другими внуками, приготовить еду для семьи сына или дочери. Именно ощущение ненужности подкашивает стариков, а востребованность, наоборот, придает силы и смысл жизни.
- Держите пожилых людей в курсе событий семьи.
- Важно, чтобы у старшего поколения сохранялась своя зона ответственности, те вопросы, где они остаются авторитетом, где к ним прислушиваются, спрашивают совета.
- Следите за здоровьем ваших близких, стресс может спровоцировать начало серьезных заболеваний.
Перепечатка материала в сети интернет возможна только при наличии активной гиперссылки на оригинал материала на сайте pro-palliativ.ru.
Запрещается перепечатка материалов сайта на ресурсах сети Интернет, предлагающих платные услуги.
Материал подготовлен с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Фондом президентских грантов.
