Почему они пользуются старым и не покупают нового? Почему они без умолку говорят? Что делать, если они наотрез отказываются от врачебной помощи? Где взять силы на то, чтобы с ними общаться? Можно ли разговаривать со стариками о смерти? Как помочь им жить лучше?

На эти вопросы отвечает в своей книге "Мама, не горюй"  (издательство "Захаров") писатель и художник Саша Галицкий, около двадцать лет работающий арт-терапевтом в Доме престарелых.

***

Cкорость звука составляет 20 лет. Поскольку то, что говорили родители, понимаешь 20 лет спустя. Но я и 20 лет спустя не понял. Мне было 45, когда умерла мама. 47, когда не стало папы. Последние несколько лет их жизни у нас были тяжелые отношения. Нет, я, конечно, помогал деньгами и звонил, как полагается, раз в неделю. Но когда их не стало, я все равно остался с вопросом, на который у меня не было ответа. Почему я, взрослый, умный, образованный человек, искренне любивший своих родителей и желавший им добра, тем не менее не смог обеспечить им счастливой старости, хотя очень этого хотел и вполне мог?

Я пригласил их переехать ко мне в Израиль. И изо всех сил старался, чтобы им было хорошо. И хорошо было – море, солнце, дешевые фрукты. И они всем этим восхищались. А потом, повосхищавшись, уехали обратно домой. Туда, где фрукты дорогие, и медицина плохая, и темнеет рано, и зимы холодные, и снег, и меня нет. Почему?

Почему вообще нам так трудно общаться с пожилыми родителями? Почему все наши усилия наладить нормальные отношения с пожилой мамой или пожилым папой чаще всего заканчиваются ссорами и взаимным напряжением?

Это ведь странно, если учесть, что мы знакомы с ними столько, сколько знаем самих себя. Что мы делаем не так? Или в принципе эта задача невыполнима?

Спустя год после смерти мамы я оставил хорошую, престижную работу и пошел работать в дом престарелых. Я устроился преподавателем кружка резьбы по дереву. Эта работа давала мне возможность ежедневно и помногу общаться с пожилыми людьми, пытаясь их понять и научиться с ними общаться. Я занимаюсь этим уже почти пятнадцать лет. И вот что выяснил за эти годы.

Почему им обязательно нужно вывести нас из себя? Почему они постоянно дают нам советы и вмешиваются в нашу жизнь? Зачем они экономят? Почему так много говорят? Почему не любят ничего нового? Все эти вопросы, которые нам кажутся риторическими, на самом деле имеют абсолютно конкретные и абсолютно обоснованные ответы. Имеет простой и понятный ответ даже извечный вопрос: зачем старушки сидят на лавочке и смотрят на прохожих? Хотите верьте, хотите нет — у них есть на это веская причина.

Знай я эти ответы 20 лет назад, мои отношения с родителями были бы иными и их старость тоже была бы иной. Но родителей мне не вернуть. Я поэтому пишу эту книгу для тех, чьи родители еще живы. Для тех, у кого пока еще есть возможность научиться с ними общаться. И при этом не сойти с ума самому. Я теперь знаю, как это сделать. Плохо только, что раньше не знал.

Рисунок Саши Галицкого. Иллюстрация к книге "Мама, не горюй!"

Почему им обязательно надо вывести нас из себя?

Я вам вот что скажу — мне проще, чем вам. Да, я общаюсь со стариками каждый день по восемь часов. Вы, наверное, нет. Да, у меня их десятки. А у вас — в лучшем случае двое. Но! И это огромное НО. Тех стариков, с которыми я общаюсь, я никогда не видел другими. Я познакомился с ними, когда они уже были стариками. Я не помню их молодыми. Я не помню их молодыми, а себя рядом с ними ребенком. Они не отводили меня за руку в детский сад, не вытирали мне попу, не кормили, не поили, не ругали, и я не у них клянчил набор плоских чапаевцев из красной пластмассы. У меня нет с ними предыстории. А у вас предыстория есть. И поэтому мне намного проще. Мне не с чем сравнивать.

«Мама, не ешь столько, ты же толстеешь!»

«Папа, тебе лучше не пить, ты же знаешь!»

«Старая же кофеварка совсем, что не купите новую?»

«Мама, когда ты наконец освоишь компьютер?»

«Папа, а давай я тебя в бассейн запишу? Плавать будешь?»

«Мама, ну, что ты говоришь?!»

Одна моя знакомая совершенно случайно узнала, что ее восьмидесятипятилетняя мама — расист. Мама приехала к ней в гости в небольшой американский город и через пару дней публично выразила дочери свой восторг по поводу того обстоятельства, что в городе «совершенно нет чернокожих». Мама, правда, употребила другое слово — то, которое и по-русски, и по-английски звучит одинаково. Знакомая рассказывала мне, что пришла в ужас от своего открытия и потратила два дня в яростных попытках маму переубедить. И только потом задумалась — а зачем, собственно, она это делает?

Если даже ей и удастся объяснить маме всю глубину ужасных маминых заблуждений, что это изменит? Как от этого увеличится мамин комфорт и качество оставшегося маме времени? Да никак. А тогда зачем переубеждать? Из принципа?

Замечали ли вы когда-нибудь, что ни одни старики не раздражают нас так сильно, как наши собственные? Это потому что все старики — это просто старики. А наши — это постаревшие родители, которых мы помним другими, молодыми и полными сил и которые еще относительно недавно исполняли в нашей жизни совсем иную роль.

Мы не готовы разрешить им одряхлеть, поглупеть и впасть в детство. Мы хотим ими гордиться. И потому пытаемся заставить их заниматься спортом, правильно питаться, больше гулять, развить память и осознать всю глубину ошибочности своих устаревших взглядов на жизнь, чтобы дать нам возможность писать в соцсетях посты об их удивительных успехах. Ежедневно и ежечасно мы всеми силами пытаемся не дать им постареть. И тратим на это безнадежное дело огромное количество энергии и сил. Глупостей не говорить. Одеваться ярче. Пользоваться Интернетом. Не сидеть дома. Мама — самая красивая. Папа — самый сильный.

Основная причина абсолютного большинства наших конфликтов и ссор с пожилыми родителями заключается в том, что мы не готовы принять то, что делает с ними время. Время их портит. Мы ссоримся с ними, пытаясь их «починить». Но старость — болезнь необратимая.

Ни один — подчёркиваю, ни один — из огромного количества старых, пожилых стариков, с которыми я имею счастье ежедневно общаться вот уже второй десяток лет, не является в моем представлении полностью адекватным человеком — по крайней мере с точки зрения норм, принятых для нашего с вами возраста.

Пожилые люди живут в других, отличных от наших, системах координат. Есть только один способ улучшить наши отношения с ними. Один-единственный способ сделать эти отношения легкими и простыми. Этот способ заключается в том, чтобы понять и принять, что лучше эти отношения уже не будут никогда. И легкими и простыми тоже никогда не будут.

Нужно найти в себе силы, чтобы дать старикам возможность быть такими, какие они есть. Уважать их детский выбор. Выполнять глупые просьбы. Не относиться серьезно к их идеям. Соглашаться на странные требования. Не спорить с ними, когда они говорят абсолютную и очевидную чепуху. Потому что — зачем? Какой смысл?

— Мама, какой кофе ты хочешь?

— Растворимый, самый дешевый!

— Хорошо.

Наша задача ведь не в том, чтобы мы могли ими гордиться, а в том, чтобы сделать оставшееся им время максимально комфортным и приятным. Это очень разные задачи.

Мой отец, кстати, был лучший в мире волшебник. Я не вру. Я как сейчас помню мамин голос из кухни: «Саша, перестань играть с мячом в квартире!» И мяч, отлетающий в тяжеленную вазу, которая медленно, неумолимо падает на черное стекло чешского серванта. И грохот разбивающегося сервантного стекла, вмиг покрывшегося паутиной трещин. Мамины слова помню: «Папа придёт с работы — сам ему будешь объяснять!»

Помню, как мы с мамой куда-то ушли, и была зима, и я боялся вернуться, потому что представлял, что вот папа уже пришёл с работы, снял пальто, вот зашёл в гостиную и обнаружил разбитое стекло. Я представлял всю силу его справедливого гнева. Как ему объяснять про мяч — я не знал. И лучше всего я помню, как мы с мамой вернулись домой. И как я, ожидая заслуженной выволочки, обнаружил, что разбитое стекло на серванте — целехонько. И помню смеющегося отца. Папа, советский инженер-рационализатор, сумел как-то перевернуть разбитое стекло таким образом, что гордость отечественного приборостроения радиола «Рига» прикрыла собой все произведенное мною безобразие. И мне ничего не было!

Вспоминая весь этот ужас, я потом еще долго заглядывал время от времени одним глазом в щель под радиолу, чтобы посмотреть, как же там дико страшно. И каждый раз снова радовался папиному волшебству. Мой папа-волшебник умер в городе Москве от сердечного приступа в 2004 году. К этому времени у него уже было два инфаркта. Как инженер-рационализатор он пытался при помощи таблеток сам наладить работу сердца. Папа составлял спасительные, как ему казалось, схемы и записывал на бумажной ленте точное время приема лекарств и их дозы. В больницу ехать он наотрез отказывался.

Даже когда уже только сидел в кресле, а лежать не мог — задыхался.

Сердечники задыхаются.

Я не знаю, почему не отправил его в больницу насильно, вопреки его глупой старческой воле. Наверное, потому, что в глубине души мне очень хотелось, чтобы и с собственным сердцем у него все получилось так же удивительно прекрасно, как со стеклом чешского серванта. И чтобы он остался волшебником, способным меня, ребенка, по-прежнему поражать недоступными моему пониманию чудесами. Волшебником, а не впавшим в детство испуганным стариком. Я договорился с ним, что, ну, вот если еще один приступ, то тогда уже обязательно, в больницу. Приступ случился через пару дней. Отца умчали на скорой. Он умер по дороге.

— Мы знали, что ваш отец уважаемый человек, и сделали больше обычного, — сказал мне в утешение врач, когда я пришёл за вещами.

Рисунок Саши Галицкого. Иллюстрация к книге "Мама, не горюй!"

Как доставить старикам удовольствие?

Вот скажите, вы довольных стариков часто встречаете? Да их вообще в природе почти нет.

Каждую пятницу в коридоре дома престарелых я встречаю Элиягу. Сейчас ему почти 101 год.

— Как дела, Элиягу?

— Очень плохо! Все болит и скучно!

Элиягу за свои сто лет успел и в Варшавском университете поучиться, и от фашистов побегать по Европе, и подиректорствовать в доме беспризорных польских детей в сороковые, и стать известным учёным-микробиологом в шестидесятые. Его жизнь была полна впечатлений. А сейчас? Людям для удовольствия обязательно нужны новые впечатления. А старикам их не хватает. «Все болит и скучно».

— Привет! — говорит мне сосед-пенсионер Феликс со второго этажа. — Ты куда это?

— Дочь забрать со станции.

— А можно я с тобой тоже поеду?

— Не, не надо. Я спешу.

Через полчаса возвращаемся с дочкой, дверь квартиры Феликса открыта, в дверях стоит сам Феликс и ждет — вдруг получится опять поговорить? Скучно Феликсу.

Впечатления — это то, чего старикам не хватает больше всего. И то, что они поэтому больше всего ценят.

Не так давно в доме прeстарелых, где я работаю, дед утонул в бассейне. Бабушка, которая живет напротив бассейна, выставила стульчик на балкон, сидит и смотрит на работу бригады «скорой», которая вылавливает покойника.

— Уходи! Не надо на это смотреть! — кричат ей снизу санитары.

— Почему? Мне интересно.

И обсуждение с подругами потом:

— Сколько из него воды вылилось, ты виделa?!

В собственной, личной, индивидуальной жизни у стариков мало хорошего. Боль, физический дискофорт, усталость, страх перед будущим. Все эти неприятности никак нельзя преодолеть, исправить или вылечить. От них можно только отвлечься.

Старики очень ценят все, что так или иначе может их отвлечь от неприятных физических ощущений, дурных мыслей и переживаний. Поэтому, если вы хотите доставить своим пожилым родителям удовольствие, не дарите им скороварку, кофеварку, стиральную машину или любой другой, с вашей точки зрения, абсолютно необходимый в хозяйстве объект, появление которого, как вам кажется, непременно доставит им радость.

Не доставит.

Если вы хотите доставить им радость, подарите им свое время. Но только, конечно, не какое-нибудь пустое, скучное и завалящее. Выберите для подарка время качественное, яркое, необычное.

Один мой знакомый никак не мог угадать с подарком пожилой маме на день рождения. Все, что он ни пробовал, не вызывало у мамы почти никакой реакции. Сережки золотые дорогущие. Прекрасный кашемировый свитер. День в спа. Все это было перепробовано и не принесло желаемого результата. Мама вежливо благодарила, но никакой радости от подарка явно не испытывала. Пока как-то однажды обстоятельства не сложились так, что на день рождения мамы мой знакомый оказался в отпуске с друзьями.

О подарке маме он заранее не побеспокоился и очень переживал по этому поводу. И в конце концов он поступил так. Пригласил друзей на ужин в ресторан в порту, у моря. Подключил маму по «Скайпу», с видео. И каждый из гостей по очереди пообщался с ней, сказал какие-то хорошие слова. Это продолжалось больше часа. Эффект был потрясающий! Мама была в восторге — таком, какой ни спа, ни сережки, ни свитер у нее и близко не вызвали.

Другие мои знакомые как-то решили по-настоящему отпраздновать день рождения бабушки, которой исполнялось семьдесят шесть. Купили ей в подарок прекрасный смартфон. Но прежде чем его вручить, попросили бабушку тоже внести свой вклад в намеченное торжество и приготовить несколько особенно любимых всей семьей блюд. Готовить нужно было долго и серьезно. Весь день бабушка провела на кухне, помогали ей, конечно, все — и внуки, и дети. Вечером, когда пришли гости, бабушке вручили ее подарок — смартфон… который не вызвал у нее абсолютно никакой реакции.

Но когда год спустя, перед следующим днем рождения, мои знакомые спросили у бабушки, чего бы ей хотелось на этот раз, — выяснилось, что единственное, о чем она мечтает, это снова провести целый день на кухне вместе со всей семьей, за общей готовкой, как в прошлом году.

Старики ценят все, что отвлекает их от собственного не самого веселого состояния. И потому используют абсолютно любую имеющуюся у них возможность переключить внимание со своего внутреннего мира на внешний.

Вы никогда не задумывались над тем, почему старушки вечно сидят на скамейке и смотрят на прохожих? Или почему пожилые люди всегда так сильно интересуются чужими делами? Или почему туризм так популярен у тех, кому за 70?

Ну, вот теперь вы знаете.

Самое трудное и самое главное

Это самое что ни на есть главное, про что написано в этой книжке. Оно же — самое трудное. И самое важное.

Слушайте внимательно. Что бы ни происходило, как бы тяжело ни было, какие бы обиды вольно или невольно нам пожилые родителями ни нанесли — завтра будет новый день. И до завтра нужно научиться забывать все, что происходило сегодня.

Мы не тащим обиды изо дня в день. Мы выкидываем их из головы, из сердца, из памяти — и просто забываем. И начинаем новый день взаимоотношений с чистого белого листа. И тогда все станет хорошо.

Мы же их любим? Да?

И долго ли им осталось?..

Использовано стоковое изображение от Depositphotos.