Волонтерами становятся самые разные люди, со спокойными характерами и взрывными, уверенные в себе и скромные, общительные и замкнутые, те, кто любят общаться и те, кому проще с таблицами и документами.
Все разные, но все едины в одном: для волонтера помощь ближнему не подвиг, не порыв, не достижение, а норма. Обычный способ жить эту жизнь.
В издательстве «КоЛибри» вышла новая книга Нюты Федермессер и волонтеров фонда помощи хосписам «Вера».
Приобрести ее можно в интернет-магазинах «Читай-город» и «Азбука».
Представляем вашему вниманию несколько историй, которые помогут вам увидеть хосписы глазами людей, для которых помощь — неотъемлемая часть жизни.
История Анны Половцевой
«Ой, а к нам в хоспис на днях приходили лошади...» — пытаюсь рассказать я своим друзьям при встрече в кафе и замечаю неловкое молчание и отведенные в сторону глаза. А потом кто-то резко меняет тему…
Я волонтер детского хосписа уже примерно полтора года. И заметила, что люди избегают темы смерти и хосписов. Особенно, если этот хоспис детский…
И желание рассказать друзьям о том, как много жизни в хосписах: собаки, лошади, трубы, арфы, спектакли, клоуны, мыльница в виде головы Дарта Вейдера, в конце концов, — натыкается на непробиваемое: «Давай не будем о таких тяжелых вещах».
«Почему тяжелых? — настырно спрашиваю я. — Когда вы последний раз гладили лошадь? А клоун к вам когда приходил? А хор? Вы давно слушали живой хор: так, чтобы рядом с вами и специально для вас?!»
Я пришла волонтерить из-за кризиса среднего возраста. Не сказать, что у меня скучная работа, от которой я изнываю. Я делаю движки для настольных игр. Но мне в какой-то момент показалось, что чего-то в моей жизни не хватает. И я отправилась к психологу. А та задала мне вопрос: чем ты хотела бы заняться, но давно откладываешь?
— Я хотела бы пойти волонтерить в хоспис. Уже двадцать два года хочу, но не иду!
— Почему ты двадцать два года не идешь туда, куда хочешь пойти?
— Нуууу... Мне кажется, вдруг надо будет приходить чаще? А я не смогу, и мне скажут, что я мало делаю и редко прихожу?
— А как часто надо приходить?
— Я не знаю.
— Может, сходишь и узнаешь?
Так я пришла на первые две встречи, и оказалось, что не обязательно «жить» в хосписе, чтобы быть волонтером. Можно приходить по силам. И вид помощи можно выбирать по силам. Кто-то общается с пациентами, а кто-то вообще не видит их, потому что он автоволонтер.
Потом пришла на тренинг для новичков и получила ответы на свои вопросы тридцатилетней давности о том, что происходило с моей бабушкой. Она умирала дома от деменции, я ухаживала за ней, будучи ребенком. Тогда мне некому было задать вопросы: почему ее личность менялась, почему она отказывалась от еды, все ли я делала правильно. Миллион вопросов и чувство вины…
А тут вдруг пришло облегчение. Удивительно, как желание помочь привело к тому, что с плеч свалилась огромная тяжесть вины. Сейчас для меня хоспис — это больше про жизнь. Про то, чтобы помочь придумать, как покрасить волосы девочке-подростку, которая хотела фиолетовые пряди, но мама не разрешает. Про то, как прятаться за шторой, на которой нарисованы совы, и говорить, как будто бы за них, разными голосами, и слышать смех девочки, которая боится посторонних людей и только изредка улыбается.
Про то, как наряжать нижние ветки елок новогодними шарами на улице так, чтобы эти шарики лежачий ребенок смог повесить сам!
История Веры Ачкасовой
С 2024 года я административный волонтер фонда «Вера». Мне всегда казалось, что административное волонтерство — самое незначительное из всех. Я не вожу людей за руку, не читаю им книги, не сижу рядом. Я просто получаю заявки, ищу автоволонтеров и мастеров красоты, чтобы кто-то другой смог сделать что-то важное.
Так мне казалось, пока не умер мой первый подопечный.
Я никогда не видела этого человека. Не знаю, каким был его голос, что он любил, о чем мечтал. По заявке координатора хосписа я искала волонтера, чтобы этот человек почувствовал счастье — пусть даже на пару часов. Найти волонтера быстро не удалось.
И когда я предложила координатору: попробую поискать еще, вдруг получится, — она замялась. А потом очень деликатно сказала, что пациент не дожил.
Я сидела и смотрела в экран ноутбука. В строку с именем пациента. В уже ненужную заявку.
Тогда я поняла, что даже самые простые действия важны. Что за сухими сообщениями в чате, за номерами телефонов и просьбами подвезти или подстричь — всегда живой человек. И что иногда ты просто не успеваешь…
Но в следующий раз, может быть, успеешь. И этого будет достаточно.
История Екатерины Александровой
Что меня тревожит, так это то, что для многих хосписное волонтерство остается какой-то закрытой и табуированной темой. Я вижу это на тренингах, в личном общении с людьми. Да и для меня самой обсуждать с друзьями хоспис сложно, даже спустя семь-восемь лет с начала моего волонтерства и работы в фонде. Я вижу много непонимания: «Зачем?» или слышу короткую фразу, которая перечеркивает все: «Только давай не будем о грустном/ страшном/ о смерти…» — подставьте свое.
Познакомившись с будущим мужем, после второго свидания я решила свозить его в хоспис. Не то чтобы это было умышленно, но так складывались обстоятельства: благотворитель на севере Москвы срочно отдавал шкаф, так как съезжал с квартиры, а в хосписе «Некрасовка» (ровно на противоположном конце города) готовы были принять шкаф только сегодня и только до 20:00. Автоволонтера не смогли найти так быстро.
Помню, были январские снегопады и город стоял в пробках. Я позвонила Антону, спросила, не сможет ли он помочь, и уже через час мы были у благотворителя: Антон разбирал шкаф и грузил в машину. Два часа в дороге я рассказывала все накопившиеся истории про хосписы, пациентов, про фонд, а Антон слушал, вникал, расспрашивал. По приезде в Некрасовку выгрузил шкаф, немного поспорил с охранником, кто этот шкаф будет собирать. Решили уступить охраннику: ведь у того впереди длинная ночь без сна, надо хоть чем-то заняться.
После этой поездки Антон начал привозить нам воду для пациентов, подхватывать какие-то благотворительные посылки по пути. Потом, забирая меня с работы, начал регулярно спрашивать: «В хоспис сегодня едем?»
Проникся… Наш человек!
История Нюты Федермессер
Ходили с моим младшим сыном Михасиком волонтерить в детский хоспис. И лошадки с нами пришли волонтерить.
Очень нам с погодой повезло. Гуляли среди пробивающейся травы, набухающих почек, нашли вялого просыпающегося шмеля.
Все-таки в детском хосписе самое важное волонтерство — просто быть рядом с детьми, их родителями, братьями и сестрами, да и с персоналом тоже.
Быть рядом не так просто, как кажется. Это требует полного выключения себя и настройки на других.
А самое приятное волонтерство — взять на руки младенца, который опутан трубочками и зависим от аппаратов, сесть с ним в кресло-качалку, уложить себе на грудь его слабую голову и качаться тихонько с ним вместе, что-то напевать ему, поглаживая пальчики на маленьких лапках, тихо-тихо, как если бы он был дома, на руках у любящей бабушки.
Мы так посидели немного — и я, и Мишка…
История Ксении Белошеевой
Х-о-с-п-и-с. Слово из шести букв, вмещающее невмещаемое: бесконечность удивления и любви, безудержное веселье встречи и тихое прощание, самые важные слова о главном, печеньки, в конце концов, — все то, что человек может успеть подарить человеку в этом мире.
Я журналист, профессиональный «слушальщик», работа со словом — поиск нужного, грамматически правильного, стилистически точного, взвешенного, того самого — моя рутина. В хоспис я пришла волонтером, чтобы делать что-то настоящее, лучше руками, и видеть результат, без мыльных пузырей слов. Но оказалось, что хоспис — это в первую очередь о словах, тех самых.
В хосписе обитает много забытых слов, которые мы не успеваем сказать друг другу в обычной жизни или не слышим в топоте споров и крикливой болтовне. Слова в хосписе имеют силу, вес и значение, даже если
произносятся шепотом; цвет и форму, они могут расти и растекаться ручьями, а могут сворачиваться клубочком и шуршать в одеяле, мягкие и теплые, колючие и гремучие, пугливые или шутливые, — все сказанное и услышанное здесь принадлежит вечности.
Как и имена. Настя, Юля, Ира, Настя — птицы-синицы, разлетающиеся по коридорам, залетающие в палаты, хлопочущие, воркующие, заботливые — координаторы нашего хосписа «Люблино», люблю вас, восхищаюсь вами.
— Анна Сергеевна, добрый день,
— Здравствуйте, Вера! (игнорируя мое имя на бейджике; меня иногда так зовут — и мне нравится это имя). Откройте-ка, Вера, окно и цветок полейте, пожалуйста, и телефон на зарядку поставьте; колготки, Верочка, у вас бомбические, такие сейчас модно? Будьте добры, в верхнем ящичке посмотрите-ка конфеты, дайте мне батончик. Можно-можно, он без сахара, и возьмите себе, будем лакомиться; как там на улице — холодно? А у нас тепло и сладко.
…У Танечки тонкие белые пальцы, очень красивые — ими хорошо было бы перебирать струны, нажимать клавиши или держать кисточку. Танечка поднимает худенькие руки и чуть покачивает ими в воздухе, дирижируя тишиной, я поднимаю руки и ловлю ее молчаливые ноты, слушаю мелодию, Танечка улыбается.
В хосписе не стесняешься говорить о любви едва знакомым, не боишься обнять плачущего. В хосписе понимаешь, как мудро, тонко скроен человек, какой он хрупкий и ранимый, как одиноко ему вечерами. В хосписе перестаешь относиться к себе слишком серьезно.
— Пропащая вы, Вера…
— Почему же, Анна Сергеевна?
— Тут только такие и водятся.
Хоспис — это место, где часто сжимается сердце, и я радуюсь: значит, оно у меня есть.
Перепечатка материала в сети интернет возможна только при наличии активной гиперссылки на оригинал материала на сайте pro-palliativ.ru.
Запрещается перепечатка материалов сайта на ресурсах сети Интернет, предлагающих платные услуги.
